Кто есть кто
С чего начинается оппозиция? Что это вообще такое – «оппозиция»? Только то, что само себя называет таким словом? В особенности, оппозиция, которая хочет «поменять систему»?
Время от времени возвращаясь к этим вопросам, мне всегда хотелось найти не частный ответ, а сущностный.
Может быть, отчасти этот поиск был вызван тем, что в российской политике за последние четверть века было и есть много мнимостей. Хотелось чего-то сущностного, основательного.
Думаю, что в основе своей оппозиция связана с иным мироощущением.
Наверное, это относится и к истории нашей страны. Так уж устроена политическая жизнь, что внимание часто обращается на частности – на какой-нибудь «единый учебник истории» для школы, битва за который и против которого раздувается до масштабов великого сражения за будущее страны.
Но учебник этот, пожалуй, вообще мало что значит в период открытости информации – всё равно, что строить плотину посредине океана.
Суть же дела в том, что понимание большинством оппозиции, допустим, советской истории не слишком сильно отличается от того понимания, которое есть у сегодняшних правителей.
Это, прежде всего, историческое сознание фрагментарное, эклектичное, не стремящееся понять последовательность исторического процесса.
Кроме того, это сознание, уделяющее чрезмерное влияния личностям, а не процессам.
Наконец, как следствие первого и второго, это сознание очень пугливое, готовое от страха обернуться агрессией в тех случаях, когда получающиеся исторические выводы кажутся хотя бы и истинными, но страшными.
В целом же это историческое сознание (что у оппозиции, что у власти) роднит отсутствие внутренней свободы. То же верно и для понимания современности. Всё это несвободные люди.
На поверхности идёт бурная полемика о частностях, а по сути, оппоненты стоят на одной платформе.
У нас в стране любят символы, образы.
Так вот - есть замечательный образ одного бескомпромиссного оппозиционера, который не стыдится рассказывать, что в новогоднюю ночь, после волгоградской трагедии, в далёкой пустыне сооружал антипутинскими руками советский салат «Оливье», особенно беспокоясь об огурчиках и переживая, что майонез оказался сладким. А там и за праздничный стол.
Наверное, властные новогодние празднования отличны лишь тем, что майонез здесь тот же, которым заправляли салат в брежневские годы. В остальном же всё смешалось. И советское, и антисоветское. И путинское, а антипутинское. И житейское, и политическое. И власть, и самозваная оппозиция. Всё в одном мутном потоке.
Как в последней сцене «Скотного двора» Оруэлла, когда звери смотрят в окно на играющих в карты свиней и людей, переводят взгляды со свиней на людей, с людей на свиней и не могут уже разобрать – кто есть кто.
